По волнам памяти моего детства… или Чтобы не было войны

Мои первые детские воспоминания связаны с именем Берты Моисеевны Брандт. Я называл ее своею бабушкой Бетей, хотя родственницей кровной она мне не была. Но, так она до конца своей жизни и осталась «моей родной бабой Бетей». С ней у меня связано все мое детство, и «главные советы» жизни я получал от нее, вплоть до более чем совершеннолетия.

Родился я полвека с плюсом назад в Одессе. Мы жили в маленьком подвальчике с одним окошком на углу улиц Ярославского и Свердлова (символиче-ское соединение двух героиче-ских евреев), ныне это улицы Троицкая и Канатная. (Сейчас там находится магазинчик кормов для животных). Воду провели через полгода, а канализацию выносили ведром через улицу во двор в общественный туалет. Проблема с жильем стояла остро. Мои родители самовольно заняли это помещение с бескорыстной помощью знакомых, сделали капремонт, знакомые помогли оформиться, и с двух месяцев я стал жителем этого, как теперь говорят, нежилого помещения. Люди попадались понимающие и отзывчивые.

И прожил я в нем все свое «сознательное» детство – девять лет. Через полгода после моего рождения мама вышла на работу – телефонисткой на почтовом отделении связи. Отпуск по уходу за детьми тогда был 56 дней! Отец работал на заводе, а мою «личную» жизнь нужно было как-то определять.

Но в первую неделю жития в этом доме к нам пришла она – Берта Моисеевна. Пришла сама, без приглашения – услышала плач ребенка и увидела молодых родителей… Принесла свертки с продуктами, пирог, яблоки, закрутки, банку с молоком, деньги… Именно так и было.

Жила она в доме рядом в коммунальной квартире с одним окном, выходящим во двор. Вот в этом одесском дворе и прошло все мое мелкое детство под присмотром бабушки Бети.

У нее был муж, ему было трудно ходить. Он тяжело болел. Последствия страшной войны… Но был он очень добрым, внимательным человеком. В молодости его работа была связана с радио. Его увлечением была музыка, он коллекционировал пластинки и магнитные записи. У него их было несметное количество. Благодаря деду Мише я знал на память песни Петра Лещенко, Ленида Утесова, Александра Вертинского, Клавдии Шульженко, Изабеллы Юрьевой, Аллы Баяновой, Вадима Козина, джазовые мелодии.

Однажды, в свой день рождения, у меня, естественно благодаря своему отцу и деду Мише, появился магнитофон Днепр и проигрыватель с приемником первого класса! В те годы это был настоящий клад. У нас со многими соседями по двору была оборудована собственная радиотрансляционная сеть. И это в 1963 году! Музыка, интересные «передачи» стали постоянным атрибутом моего детства. Про фотографию и кино – не говорю, – они у меня просто были, как сейчас мобильные телефоны. Уверен, именно благодаря участию деда Миши в моем музыкальном воспитании сыграла его личная роль. Отчасти, также и то, что мимо нашего окна каждый день проходил экипаж морского училища под игру «без фонограмм», как сейчас пишут, – настоящего духового оркестра – утром и вечером. Впоследствии я сам играл в оркестре, а еще позже дирижировал.

Каждый шаг нашего детства и различные влияния на него удивительным образом сказываются на нашей взрослой жизни, трансформируясь в наши поступки (или повадки, кому как повезло).

И все мы тогда не задумывались, кем и кому являемся. Мы не делились на «породы», национальности. Мы были друзьями, родственными душами, единомышленниками. Мы вместе переживали утраты, радовались приобретениям. Они и сейчас для меня как были, так и остались Родными и Близкими с большой буквы. Так и хочется прочитать афоризм: «Как часто среди близких встречаются люди далекие, а среди далеких – близкие…»

И было ужасное время с таким же ужасным именем – война. Да уж, человек – самое опасное, коварное животное. Вторая мировая война вписала страшные страницы в нашу историю. Она была одним их самых трагических событий. Как говорит пословица – друзья в беде познаются, так и это время определило людские проступки... Война, страшная беда, знакомая и сегодня не понаслышке. Берта Моисеевна Брандт и Михаил Григорьевич не покинули Одессу во время оккупации немецкими и румынскими фашистами. Единственный их ребенок умер задолго до войны, кровных родственников почти не было. Берта Моисеевна работала медсестрой, и они просто не успели эвакуироваться: она еще спасала раненых, когда в городе уже были фашисты…

Постоянной работы не было, помогала-лечила знакомых, тем, кто ее знал. Платили тем, что было; у кого ничего не было – тем она сама приносила свое и отдавала.

Под домом, в котором они жили, были катакомбы. Муж Михаил прятался в них с 41 по 43-й год. Вход был с подвала дома. Берта урывками носила мужу еду, воду. Там было постоянно сыро и холодно. Михаил Григорьевич болел ревматизмом, в постоянной темноте стал слепнуть.

К началу войны ей было 44 года. Внешне она была красивой, стройной, очень опрятной женщиной. Знала французский язык, немного немецкий, а также идиш и иврит. Сходство ее фамилии – Брандт, с французской, дало ей возможность выдавать себя за француженку, чем она и воспользовалась, однако, в 43-м году завистники (из своих же соседей) донесли на нее и, в частности, на мужа, в румынскую комендатуру, и Берту с мужем отправили в гетто. Муж был старше и выглядел очень плохо. Это и спасло его от отправки в Германию, его оставили просто умирать. Но у Михаила была любящая и умная жена. И это его спасло.

Завистники Берты могли бы завидовать редким и таким прекрасным чертам ее характера: неистощимой силе воли, колоссальной энергии и высокой порядочности. В гетто, где была высокая скученность людей, не хватало еды, питьевой воды, – давали не более одного стакана воды в сутки, была ужасная антисанитария, вши ели людей, количество их было несметным, они ползали даже по земле, и бороться с ними было, казалось, невозможно. Казалось…

– Берта была всегда чистой, в свежей одежде, причесанная, умытая. Многие, не знавшие, как ей это удается в таких нечеловеческих условиях, недоумевали и злились на нее, выдумывая небылицы и устраивая травлю. В двух гетто, где пробыла семья Брандт с 43-го по 44-й год, Берта всегда находила выход и заставляла то же самое делать свое окружение и мужа. Каждый день в любое время года ночью она выходила на улицу, полностью раздевалась, вытряхивала белье, выбивала, вычищала, травами, сушеными или свежими протирала одежду, что можно было – стирала, отжимала и надевала на себя опять – мокрым. Занималась гимнастикой, физзарядкой. Если был дождь, мылась, если снег – обтиралась снегом. Если не было ничего – собирала в бутылку мочу, и обтиралась тряпочками. Каждый день! Так она спасла своего мужа и свое окружение. Однако младшая двоюродная сестра ее, не захотевшая это делать, умерла.

После войны Берта Моисеевна вместе с мужем вернулись в свою квартиру на улице Свердлова, позже она переехала в самостоятельную маленькую квартирку на Комитетской.

До конца своих лет этот жизнерадостный человек, моя бабушка Бетя готовила вкусные варенья, пекла пироги, фаршировала знаменитую одесскую рыбу, и всегда сама все привозила к нам домой, чтобы быть в движении, хотя жили мы уже на массиве им. Таирова.

Умерла Берта Моисеевна в 1987 году. Перед самой своей кончиной она раздала все свои сувениры на память, а мне, шутя, с одесским акцентом сказала: «Ты шо, Юра, выглядишь как старый идиет – сбрей усы, и тебя полюбят девочки. Ты женишься». На свое 25-ти летие я таки сбрил усы, как говорят в Одессе, и через два месяца таки женился.

Прожила Б. М. Брандт достойную жизнь. Несмотря на войну, невзгоды, она несла любовь, тепло, здравомыслие. Дай всем нам Бог встречать больше таких людей.

И хочется сказать всем нам, проживающим на территории государства Украина: для того чтобы быть успешными, стабильными, процветающими, нужно, чтобы люди, на каком бы языке они ни говорили – украинском, русском, румынском, венгерском, польском, еврейском - чувствовали, что эта территория — Наша Родина. Графа «национальность» отменена 25 лет назад, значит наша общая национальность – украинцы. Каждый из нас должен иметь возможность достойно себя реализовать. Без унизительных запретов. Вот тогда нам любые невзгоды будут нипочем, и будет не страшен ни один враг, ни один завистник. Да и врагов-то не будет.